Уфа мгновенно строилась

В годы Великой Отечественной войны в уфимскую эвакуацию прибывали специалисты самых разных сфер. На прошлой неделе мы публиковали воспоминания сотрудника Государственного банка Натальи Шенгер, эвакуированной из Москвы. Сегодня хотим поделиться воспоминаниями архитектора-художника Валентина Фельдштейна из Одессы, осенью 1941 года оказавшегося в эвакуации в Уфе.

Промстройпроект, в котором работал Валентин Фельдштейн, должен был эвакуироваться в город Магнитогорск. «…Однако в Уфе встретил бывшего главного инженера Украинского управления культуры товарища Анисковича, он работал в стройтресте №3 Наркомавиопрома и предложил там работу и мне. Так как деньги были уже на исходе, то я согласился и остался там работать в техническом отделе треста и на заводе высокопрочного гипса.

Работа оказалась очень интересной. Никогда за три года я не проектировал столько объектов, сколько в Уфе. Разговор был примерно такой: приходит в отдел управляющий трестом товарищ Криворученко (тоже одессит) и, обращаясь ко мне, говорит: «В обкоме решили, что нам нужно построить больницу на 150 коек, дай, пожалуйста, завтра утром план фундаментов». (В обычных условиях подобная работа требует не менее двух, трех недель, – Прим. авт.) Вызывал на помощь заведующую медсанчастью треста доктора Вишневскую, составил с ней перечень помещений. Взял чертежи трех типовых общежитий и скомпоновал из них больницу. Работал всю ночь, а наутро выдал план и профили фундаментов. В тот же день начинали строить.

Ранее на эту тему

Пришлось мне скомпоновать и схемы застройки кварталов №19, 22, 26, 33 и других (19 июля 1936 года Президиум БашЦИКа вынес решение о включении территории Черниковского поселкового совета в состав г. Уфы. – Прим. авт.). Новый район стал называться Сталинским районом. По этим схемам выстроили новый поселок Черниковка, получившей затем название – город Черниковск (5 декабря 1944 года. – Прим. авт.). В этом городе было все: жилые двухэтажные дома, общежития для семейных и одиноких, баня, школа и детские учреждения. Были и магазины в отдельных зданиях. Снабжение производилось по карточкам, и торговля была очень ограничена. Снабжение промтоварами было по талонам местного комитета. Поощрение лучших рабочих производилось так называемыми талонами «на второе горячее» с дополнительными 200 граммами хлеба. Средняя заработная плата в тресте в 1942 году была от 17 рублей 30 копеек до 19 рублей. В 1943 году – от 12 рублей 64 копеек до 18 рублей 10 копеек.

Наша проектная контора состояла всего из четырех человек: меня – архитектора, конструктора – Денисова В.И., инженера-сантехника – Купера А.В., и техника – Калюжной С.Е., она же была и копировщицей.

В Уфе при моторном заводе был филиал Гипроавиапрома, но он занимался только основными производственными объектами. В город Уфу с населением примерно 120 тысяч человек эвакуировался из Рыбинска моторный завод №26, производивший моторы для тяжелых бомбардировщиков (главный конструктор Климов). (В Уфу были эвакуированы моторные заводы: Рыбинский №26, два Ленинградских №234 и №451, часть подмосковного №219, проектное бюро Московского центрального института авиационного моторостроения, конструкторское бюро В.А. Добрынина из Воронежа. Кроме того, 1 октября 1941 года в Уфу эвакуировался Рубежанский химкомбинат из Донбаса. Производственные мощности расположились в корпусах химзавода, построенного весной 1941. Осенью из подмосковного местечка Фрязино прибыли вагоны с оборудованием, инструментами и людьми – работниками радиолампового завода и членами их семей. Разместили завод в зданиях двух школ – №53 и 57. – Прим. авт.).

С этим заводом приехали около 40 тысяч рабочих, что с семьями составляло более 120 тысяч человек, а также авиазавод №40 и другие небольшие заводы. Практически население города утроилось. Эвакуированных расселили по домам местных жителей. Но этого было совершенно недостаточно. Тогда главный инженер стройтреста №3 товарищ В.А. Воробьев принял смелое решение. Вблизи деревни Черниковки было построено срочно восемь паровых котельных. Вокруг каждой котельной устанавливались офицерские палатки на 40 человек. Каждая палатка изнутри окружалась регистром из труб, по которым прогонялся пар. В палатках было тепло, как в бане. Таким образом, каждому человек был дан хоть и временный, но кров над головой. (Плотно заселили всю Черниковку, села и деревни, Шакшу, Иглино. Раскинули 130 больших палаток на 40 человек. Сейчас на этом месте находится администрация Калининского района. – Прим. авт.). Одновременно строились одноэтажные общежития и двухэтажные жилые дома, а палаточные городки демонтировались. К осени 1943 года палаточных городков не осталось.

Развернувшееся огромное промышленное и жилищное строительство требовало колоссального количества стройматериалов, в частности кирпича и цемента. Ни того, ни другого в достаточном количестве не было. Поэтому дирекция треста ухватилась за предложение киевских инженеров Шкляра и Садовского использовать огромные запасы гипсового камня, залегающего в окрестностях Уфы (так называемая Курочкина гора) для производства высокопрочного гипса. Проектирование и руководство строительством завода поручили мне, освободив от всех других обязанностей. Завод был запроектирован нашей группой и построен. Но не работал, американский патент оказался липовым. В оперативном порядке пришлось менять технологию просушки блоков. Мы начали получать гипс, как правило, марки 450. Из него делали напряженно-армированные плиты перекрытий и в массовом количестве многопустотные стеновые блоки. Вопрос стеновых материалов и, частично, замены цемента был решен. В Уфе в то время находился специалист по стройматериалам профессор Петр Будников. Он предложил обжигать гипс при температуре 10 000 градусов, а потом молоть с добавкой 3% извести. В результате получался материал, который через полтора часа схватывался, как цемент. Гипс имел марку 200х250. Он получал название эштрих-гипс, или цемент Будникова.

В начале 1942 года стройтресту №3 поручили строительство здания обкома партии (ныне – здание Национального музея РБ, ул. Советская, 14. – Прим. авт.). Проектирование было доверено мне. К тому времени в Уфе жили архитектор Топуз, который работал вместе со мной, художник Мучник и скульптор Фридман (все одесситы, с их помощью нам удалось запроектировать здание обкома на достаточно высоком уровне). Однако наше стремление создать здание в башкирском стиле ни к чему не привело. Оказалось, что «башкирского стиля» нет. В Башкирии проживает большое количество татар, которые своим народным искусством в какой-то мере влияют на строительство в деревнях и селах Башкирии. Пользуясь этими источниками и орнаментами на кладбищенских памятниках, мы и проектировали это здание.

Много изобретательности приходилось проявлять в интерьерах здания. Здесь нам помог высокопрочный гипс. Оказалось, что если этот гипс отлить на мокрое зеркальное стекло, то получалась великолепная, под мрамор поверхность; если же по мокрому стеклу серой водяной краской нанести петушиным перышком рисунок прожилок, то получалась полная имитация мрамора...

Особенно отличался на стройке штукатур Рахматуллин О.К., он работал обеими руками, двумя ковшами и за один световой день отштукатурил дворовой фасад, раствор ему подносили к рабочему месту. Живопись товарища Мучника, особенно панно «Башкирская дивизия», и скульптуры товарища Фридмана помогли украсить парадные помещения здания».

Из технического отчета треста №3 1943 года: «В области гражданского строительства особо следует отметить составленный техническим отделом проект дома Обкома ВКП(б) БАССР, представляющего собой довольно сложное в архитектурном и конструктивном отношении сооружение с повышенными требованиями к проектным, внутренним работам и наружной отделке». (Пожалуй, из построенных во время войны оно было самым сложными красивым по архитектуре зданием. – Прим. авт.)

В начале января 1944 года Валентин Львович вместе с трестом «Закпромстрой» был переведен в Одессу для строительства огромного трубопрокатного завода.